Миллион. Большая цифра, не так ли? А как насчёт 4-х миллионов? Говорят, именно столько узбеков работает в России.

Слова эти легко произнести. Но давайте подключим разум и сердце, и попытаемся представить весь масштаб бедствий, что свалились на головы людей. Ибо для языка эти цифры – набор звуков, для ума – статистика, лишь сердцем мы можем понять, что под этой цифрой кроется боль и тайком проливаемые слёзы, не дающая уснуть по ночам тоска о том, что не видишь, как растут твои дети. Но это ещё не всё…

Мысленно объединим эти четыре миллиона в одно, с несбывшимися мечтами сердце, и получим картину судьбы почти целого поколения.

Климат, трудовые ресурсы и много других факторов, с которыми Узбекистан должен был стать высокопроизводительным аграрным центром обширного региона, но, к сожалению, стал поставщиком дешёвой рабочей силы в некоторые соседние страны.

И всё потому, что после развала Советского Союза аграрная сфера в Узбекистане не была реформирована с учётом реалий – необходимости перехода на рыночные отношения и необходимости трудоустройства сельчан. Хотя речь тут шла не просто о трудоустройстве людей, а о формировании на селе целого класса, крепко стоящего на ногах. Но этим путём не пошли, и в результате миллионы мужчин и женщин – мигрировали в надежде на заработок, оставив семьи. В сёлах Узбекистана без отцов выросло целое поколение детей, образовалась целая гора из социальных, моральных, медицинских проблем.

На проблемы трудовых мигрантов мы, зачастую, смотрим сквозь пальцы. Всё потому, что начиная с 90-х годов узбекское село было буквально забыто. Никакие институты не изучали жизнь села, а по телевизору показывали лишь разукрашенные картинки.

В результате, село для городской общественности стало подобно далёкой, неведомой планете. Естественно, что эта неведомая масса стала казаться чуждой, и, например, столицу от неё оградили всякими прописками-регистрациями. Страна морально и физически буквально разделилась на два анклава, будто плоть разорвали. А когда плоть рвут, кровь стынет, и чувства притупляются.

Оттого мы перестали ощущать то, что чувствуют они – сельчане, трудовые мигранты. Будто чужие они нам вовсе. Но они не чужие, это нам стала чужда здравая логика, и больны, на самом деле, мы.

Чтобы сблизиться с феноменом, называемым «трудовой миграцией», мы отправились в Россию. Мы говорили с ними, спали там, где спят они, питались тем, что едят они, попытались дышать одним воздухом. Мы далеки от мысли, что узнали даже тысячную долю правды о жизни мигрантов, мы этой цели даже не ставили.

Мы только надеемся, что несколько судеб, с которыми нам получилось познакомиться поближе, станут теми картинками, которые мы будем держать в голове, когда будем принимать решения в высоких кабинетах.

Что побудило вас поехать в Россию?

Толиб Рахматов: откровенно говоря, трудовая миграция стала частью моей жизни. Я сам был трудовым мигрантом два года. Но положения дел в России я не знал. Мы поехали туда для того, чтобы это узнать. И мы поехали туда не для того, чтобы отлёживаться в гостинице.

Рахматилла Исроилов: другими словами, мы хотели увидеть жизнь мигрантов, их настроение.

Что для каждого из вас значит слово «трудовой мигрант»?

Толиб Рахматов: для меня – это, человек, любым честным путём ищущий себе заработок. На улице мы порой видим мусорные контейнеры, ну те – огромные контейнеры, не маленькие. Так вот в Америке, когда я там работал, я за день наполнил такой контейнер. Сейчас я даже представить такое не могу. В общем, трудовой мигрант — это человек, который готов на любую работу, лишь бы было что отправить домой.

Рахматилла Исроилов: я в первый раз был в России и впервые знакомлюсь с трудовой миграцией. Будучи студентом тоже подрабатывал, когда деньги нужны были. Но в России я понял то, что эти люди, если они, например, соскучатся по родителям, близким – не могут сесть в автобус и приехать. Без них на родине проходят много событий, свидетелями которых они хотели бы быть. В общем, наш трудовой мигрант — это человек, сознательно лишающий себя многих радостей жизни.

Вы три дня ехали на поезде. Удалось хоть немного почувствовать себя в «шкуре» мигранта?

Толиб Рахматов: Поездка на поезде меня поразила одним обстоятельством. Два дня пути проходит через Казахстан. Мы едем на поезде, принадлежащем узбекской ЖД компании. Проезжаем транзитом через другую страну. В моём понимании, внутри поезда – территория Узбекистана. Мы можем лишь на станциях на короткие время покидать вагоны. Удивительно то, что на каждой станции в вагоны заходит какой-то дежурный сотрудник какого-то учреждения другой страны и проверяет нас. Разве проверки на границе недостаточно? По-моему, так не должно быть. 

Рахматилла Исроилов: проехали через Казахстан, при въезде в Россию – снова проверка. Я недавно потерял паспорт. Получил новый. Так вот, стали косо смотреть на меня и на мой паспорт. Меня сняли с поезда и поместили в комнате ожидания для пассажиров с проблемными документами. Там был мужчина, возрастом под пятьдесят лет, у которого тоже были проблемы с документами. Его хотели вернуть на Родину. Наверняка, чтобы поехать в Россию, он занял у кого-то денег на дорогу, наверняка у него дети, которые провожали его в надежде, что отец заработает денег. Как ему теперь возвращаться домой? Мне стало его очень жаль, я представил на его месте своего отца.

Напоминание для наших сограждан – если у вас новый паспорт, тогда берите ещё один документ, подтверждающий данные в вашем паспорте.

Толиб Рахматов: если изменили имя в паспорте, вам надо иметь при себе документ с вашим прежним именем.

Как вас встретила Москва?

Толиб Рахматов: На Казанском вокзале нас остановил полицейский. Без оснований. Спросил документы. Что-то отметил на своём мобильном устройстве. Так нас встретила Москва.

Яркие ощущения от поездки?

Толиб Рахматов: как оказалось, возле посольства Узбекистана «дежурят» полицейские. Там они буквально ловят наших сограждан – трудовых мигрантов, зная заранее, что среди них много людей с проблемами в документах.

У метро «Комсомольское», когда нас в очередной раз остановил полицейский, мы поинтересовались, на каком основании. «Нам велено проверять людей с азиатской внешностью» - ответил он. Мы согласились, сказали, что покажем ему документы, но что после он покажет бумагу, которая даёт ему право останавливать людей с азиатской внешностью. Он ответил, что такой бумаги нет, что это устное распоряжение.

Рахматилла Исроилов: вы останавливаете всех, кто с азиатской внешностью? - спрашиваем мы его. Говорит «да». Откровенно говорит.

Толиб Рахматов: Маленькому мальчику говорю: «я рад с тобой познакомиться», он отвечает: «а я не рад…»

Рахматилла Исроилов: одна комната, в ней живут две семьи, отделившись занавеской. Мы поселились в комнате на двоих. Туда поселили женщину с двумя детьми. Её бросил муж. Ей некуда было идти. Вернуться домой не может – проблемы с документами.

Толиб Рахматов: Учреждение, где выдают патенты нашим узбекам мигрантам. Стою в очереди. Передо мной стоит парень. В руках бирка с номером. На большом экране горит цифра, указывая в какую комнату ему идти. Плюс, сотрудница ему говорит, куда идти. Но он не понимает ни слова по-русски. Даже цифры не понимает. Его спрашивают о цели приезда в Россию, а он не может ответить, суёт свой паспорт. По мне - таких надо хотя бы месяц учить русскому, перед отъездом в Россию. В какие руки он попадёт? Как будет защищать свои права? Один мигрант рассказал, что некоторые местные люди серьёзно спрашивали у него – «есть у вас в стране школы?».

Пошёл в строительную компанию, чтобы день поработать. В комнате ночлега размером с эту нашу студию стояло 16 кроватей… Там также были и немолодые узбеки. Двое из них оказались фермерами… Я их просил, что они тут делают. Ведь мы тут – в Узбекистане на каждом углу кричим, что у нас фермеры богатые, а земля - плодородная. Он говорит: «меня принудили взять 100 гектаров, обязали взять кредиты, которые я оказался не в состоянии вернуть. Там, где нельзя сажать хлопок, меня принудили его выращивать. Я бросил всё и приехал в Россию на заработки. Отправляю домой по 300 долларов». Я его спросил: «а сколько тебе нужно земли?» Он ответил: «да мне одного гектара хватит, но чтоб никто не указывал мне, что выращивать».

Рахматилла Исроилов: когда Толиб ака пошёл на стройку, я отправился в так называемую «ночь». Туда идут, чтобы помимо дневной работы также подзаработать ночью. За ночь там платят 1200-1300 рублей. Встретил женщину из Ферганской долины. Сказала, что оставила двоих детей, приехала в Россию, доверившись знакомому. “Но там, где я хотела работать, устроиться не получилось. Дома зарплата была 800 тысяч. Поэтому приехала в Россию” – сказала она.

Толиб Рахматов: Будучи в Америке, я разговорился с одним американцем. Тогда я ещё был псевдопатриотом – любил хвастаться тем, что мол у нас есть самолётостроение, автомобилестроение, по добыче золота мы на 7-м месте, экспортируем столько-то хлопка и т.д. Тогда он задал мне простой вопрос: «what are you doing here?» - «что ты здесь делаешь?»… Сейчас я также патриот своей страны, но уже по-другому – я считаю, что о проблемах надо говорить, а прятать их и хвалиться достижениями – не патриотизм. Прошло 16 лет, как мне тот американец задал тот самый вопрос. Но мне до сих пор обидно. 

Порой слышится и такое мнение, мол, в Россию узбеки едут за романтикой. Увидели ли вы в России романтику?

Днём делает свою основную работу, а ночью выходит «в ночь» - вот романтика.

Толиб Рахматов: Многодетный мигрант возвращается домой и под давлением матери разводится с женой. Мать ему объясняет так: «пока ты своих пять дочерей выдашь замуж, сам протянешь ноги – разводись». Вот романтика.

Рахматилла Исроилов: зарабатываете, скажем, 35 тысяч рублей. Пять отдаёте за патент, пять за аренду жилья, платите за трёхмесячную регистрацию, за питание, на транспортные расходы и другое – половину заработанного оставляете тут же – в России. Вот романтика.

Вы не спрашивали у них, поедут ли они в Россию если создать нормальные условия в Узбекистане?

Рахматилла Исроилов: спрашивали. Большинство из них ни за что не покинут родину ради заработка в России. Те, с которыми мы разговаривали, все в один голос нам сказали, что в России они только ради денег. Сказали, что впустую здесь проходит их жизнь – не могут хоть раз в день обнять своих маленьких детей, повидать родителей.

Толиб Рахматов: Взял интервью у одного фермера. Спросил у него «вот с нового года на Родине будут давать гектар земли, взял бы, чтобы работать на ней?» Он ответил так: «да мне хотя бы полгектара дали!». «А справился бы ты с землёй?» - спросил я его. «Конечно справился бы! Я даже знаю, что выращивать буду» - ответил он.