Сначала со двора ушли корова с теленком, потом, друг за другом, пять баранов, следом исчез урожай картофеля и яблок.
-Нечего больше продавать — все продали. И со своего двора и со двора младшего брата, — рассказал Муродилла, обратившись в нашу редакцию с просьбой о сборе средств на лечение рака крови у сына.
Пятилетний Нурмухаммад сидит на диване тихо, как мышонок.
-Он всегда был скромный, — Муродилла знаком показывает жене укрыть ребенка. — Правда, чуть-чуть капризный, третий после двух дочек, поэтому балуем.
Семья Абдухаевых живет в кишлаке Нанай Наманганской области и уже два месяца находится в Ташкенте. О родных местах напоминают лишь распечатанные фотографии: на снимках заснеженный двор с тандыром, дом, расхаживающие по снегу куры. Сейчас, наверное, и кур не осталось — пошли в числе прочей живности на борьбу с острым лимфобластным лейкозом Нурмухаммада.
Сноска:
Острый лимфобластный лейкоз -злокачественное заболевание крови и костного мозга, при котором нарушается образование клеток крови. Болезнь прогрессирует стремительно и без лечения приводит к гибели в течение нескольких месяцев или даже недель. Использование современных методов лечения дает хороший результат и позволяет вылечить 80–85% детей.
Я не буду в это верить!
Тому, что у сына лейкоз, Муродилла поверил не сразу. Услышав страшный диагноз в Намангане, он даже не стал сообщать жене Дильфузе. Зачем травмировать еще одного человека? 20 дней семья считала, что температура в 38 градусов — результат простуды, а теперь врачи говорят лейкоз… Не осталось ни мыслей, ни эмоций — мозг отказывался принимать новость. Муродилла не помнит, как доехал до младшего брата, чтобы разделить с ним горе. Мужчины поплакали и сели думать, где двум фермерам достать денег на лечение.
Дильфуза узнала о лимфобластном лейкозе сына уже в Ташкенте от лечащего врача в Институте гематологии и переливания крови. Абдухаевы до последнего надеялись, что диагноз ошибочен. Родители других маленьких пациентов рассказывали случаи, когда за подобными симптомами скрывались совершенно иные болезни. Вообще создается ощущение, что другие родители — главный источник информации в этой среде.
-Ташкентский Институт гематологии и переливания крови отправил анализы Нурмухаммада в Москву, это обошлось в 352 доллара.
-350 долларов, — проговариваю я, занося цифры в блокнот.
-Не 350, а 352, — поправляет Муродилла, для которого даже два доллара имеют значение.
Результаты из Москвы пришли неутешительные: диагноз подтвердился, поражение костного мозга болезнью достигло 100%.
Папа, а ты принесешь мне картошки?
Первый месяц лечения оказался самым страшным: у Нурмухаммада вздулся живот и привычные позы для сна — на животе и боку — причиняли боль. Почти месяц Дильфуза носила сына на руках, чтобы ребенок не мучился. Бесконечные капельницы, анализы, переливания тромбоцитов, отвечающих за свертываемость крови. Когда наступило улучшение, врач настоятельно рекомендовала маленькому пациенту двигаться, чтобы мышцы не атрофировались. Только вот каждое касание земли — это боль, а пятилетний ребенок не знает слово «надо». Дильфуза заставляла, уговаривала, протягивала руки, как к малышу, которого только-только учат ходить, а сынок лишь ползал. Тогда отец принес машинку на пульте управления, за которой так интересно бегать. Она-то и вернула Нурмухаммаду способность ходить.
Муродилла тем временем жил на съемной квартире с шестью такими же несчастными отцами. Три раза в день он носил семье домашнюю еду.
-Я раньше готовить совсем не умел, а теперь поваром стал, — улыбается мужчина. — Просто смотрел, как готовят другие папы, повторял за ними, спрашивал. Нурмухаммад больше всего любит мою картошку: это когда сначала обжариваешь ее, а потом тушишь. У сына зуб болит, лечить нельзя, а картошка мягкая, ее не больно кушать.
В перерыве между готовкой Муродилла стоял у здания Института гематологии, ждал звонка от жены, чтобы сразу отправиться за назначенными лекарствами. Суммы выходили разные: от 100 тысяч до миллиона сумов в день. Когда становилось совсем невмоготу, мужчина тихо уходил за угол и плакал. После торопливо возвращался и общался с малышом по телефону. Жена в это время подносила ребенка к окну, чтобы отец и сын могли увидеться друг с другом. Встречи были под запретом, чтобы уличная инфекция не попала на больного.
Тяжелее всего приходилось во время химиотерапии: Абдухаевы погружались в шестичасовой сеанс всепоглощающего страха — родители других пациентов сказали, что некоторые дети умирают во время процедуры. Дильфуза старалась не плакать при сыне. Особенно тяжело это давалось, когда в соседних палатах умирали дети.
Когда ты все продал
Первый этап болезни жадно поглотил все средства семьи. По словам Муродиллы, уже потрачено 60-70 млн сумов.
- Родители других детей говорят, что в неделю на лекарства будет уходить по 2 млн сумов. Сейчас мы живем на те деньги, что присылает младший брат из Наная. Я даже не спрашиваю, где он их достает, просто беру и все. А что делать, если выбора нет.
***
Врач назначила Нурмухаммаду еще 3 курса химиотерапии, ближайший начнется 6 января. Компания КНАУФ оказала семье Абдухаевых благотворительную помощь в размере 32 млн сумов. По оценке врача Института гематологии и специалистов благотворительного фонда Ezgu Amal, эта сумма полностью покроет затраты на лечение ребенка (все курсы химиотерапии и сопроводительной терапии). Если ваша компания также хочет помогать людям, то напишите нам на электронный адрес info@kun.uz или обратитесь в фонд Ezgu Amal.
Аброр Зохидов
